ОЦИФРОВАННЫЙ ТЕКСТ ЛЕТОПИСИ ● КАЗАХСТАН 1964-1971

 

Слушай нас! Вдумайся в слова, которые прочтёшь!

Перед тобой - летопись славных дней...

славных дней, обожжённых солнцем и ветрами Шолоксая, иссеченных песками Тайсугана, изрезанных дорогами Актюбинской степи. Мы поведаем тебе историю зарождения и деятельности первых студенческих целинных отрядов.

 

В 1957 году физтехи в составе сводного отряда УПИ, которым командовал Е.И. Казанцев, впервые оставили память о нашем факультете на целинной земле Казахстана. 1962 год был отмечен новым наступлением на горячие Казахстанские степи. Отряд УПИ, в котором было семеро физтехов во главе с Володей Селезнёвым, работал на зерновой целине. В 1963 году уже два отряда физтехов продолжали дело, начатое их старшими товарищами. Руководили этими отрядами наши славные ребята Саша Кудашов, Юра Ильин, Валера Суриков, Валера Шаклеин.

 

Колумбы целины сделали своё дело, они зажгли своей идеей всех. Последователи открыли новые дороги, на которых встали вехи: "Целина-64", "Целина-65", "Целина-66".

 

В 1964 году родился "Нуклон" - первый комсомольский строительный отряд Физико-Технического Факультета.

В Казахстане от "Нуклона" отделилась бригада, которая уехала работать в соседний совхоз. Её назвали "Гренада". Гренадёры и стали костяком созданного на следующий год ССО "Гренада". Родным братом "Гренады" стал "УПИ-Мезон" - отряд "Нуклон" расщепился на два боеспособных, крепких, дружных отряда. Первым командиром "УПИ-Мезона" стал Виктор Павлов, замполитом - Боря Нестеренко. "Гренаду" возглавили Валера Макосов и Володя Антимиров. У отрядов появились свои традиции, законы, обычаи. Свои эмблемы, песни и стихи. Свои знамёна, грамоты и награды. У отрядов появилась история.

 

Прошло немало дней с далёкой первой целины - нам уже пошёл второй десяток. За это время приходили замечательные парни, которые совершали большие и прекрасные дела во славу Целины, отряда, Физтеха. Они приходили и уходили, но дух отряда оставался неизменным - это дух Целины, то есть самоотверженности, преданности общему делу и взаимопомощи.

 

За прошедшие годы появилось целое племя "мезонов", сильных, смелых, связанных одной идеей. Каждую весну в шумных в шумных коридорах Физтеха ты без труда узнаешь этих ребят, даже если они не в стройотрядовской форме с эмблемой "УПИ-Мезона". Они о чем-то оживлённо спорят, эмоционально жестикулируют и очень быстро ходят.

Им никогда не надоест вспоминать о Целине минувшей,

строить планы для Целины настоящей, мечтать о Целине будущей.

 

Вдумайся в слова, которые прочтёшь. Перед тобой летопись славных дней!

 

Год 1964. Всё началось как-то  неожиданно.

Почти никакой агитации среда тогдашних перво- и второкурсников не велось. Просто стало известно, что в этом 1964 году студентов приглашают на стройки в совхозы Актюбинском области. Ждали Целину с большим нетерпением, строили различные предположения об ожидающей нас работе, но больше фантазировали...

 

День отъезда был совершенно особенным.

Медные звуки оркестра, гул огромной толпы, последние напутствия, советы и улыбки.

На вторые сутки пути появился Орск. Наш эшелон повернул на Восток. Высадились мы в Домбаровке, на границе с Актюбинской областью. Здесь нас уже ждали. Провели первый митинг:  НЕ посрамим чести УПИ. Тут же отряд разделили. Сто человек поехали в совхоз "Восточный", остальные - в районный центр - Карабутак. Итак, мы в пути. Мы - это три машины с народом и две с постелями, манатками и инструментами. Степь ровная и гладкая (чего не скажешь о дороге) радует глаз. Но вообще-то не до эмоций - автобросок в 230 км до "Восточного" в кузовах плацкартного типа не располагал к восприятию степной экзотики. Наконец, приехали! Перед взором особняк типа "сарай". Укладываемся и мгновенно засыпаем. Первая ночь преподнесла сюрприз в виде чего-то тяжёлого, шершавого на ощупь, срывающегося с глиняной, без потолка, крыши и со свистящим, звуком достающего постели очередной жертвы.

 

Итак, первый день работы.

Жара, вернее зной, все обливаются потом. То и дело на пути к колодцу с водой видны гонцы с вёдрами. Все много пьют, много шумят, вроде бы и много работают, но толку пока мало. Нужно сказать, что почти никто ничего не умел. Но прошло несколько дней, стала появляться сноровка и крепнуть уверенность, что строить всё-таки можно. На первом собрании по подведению итогов за первые пять дней работы решили разбиться на специализированные бригады. Если раньше бригады мыслились как комплексные, обязанные доводить объект до конца, то теперь решили провести разделение труда. Появились бригады кладчиков, фундаментщиков, плотников. Девчонок было 28 человек, большая часть - друзья Физтеха - экономички, но были и с других факультетов. В 1963 году наш факультет в лице первокурсниц заимел своих девчонок. Ух, какие это были девчонки! Они не только были воплощением всего того, что мы называем одним ёмким словом ЖЕНСТВЕННОСТЬ, но были сильными и выносливыми. Могли запросто отжиматься на руках, и многие парни, открыв рты, смотрели на Элю и Люду Осипову, делавших чуть ли не стойку на ушах. Но главное, что они были отличными штукатурами. И когда были сформированы девичьи бригады штукатуров с приданной им тягловой силой в лице Пятунина, Ромашова и Субботина, последние поняли весь ужас своих производственных обязанностей, так как каждая девчонка в любой момент могла заорать на всю стройку:

 

- Мужчины!?! Чтоб вас... РАСТВОРУ!!!"

И наши мужики, проклиная и слабый пол и свою судьбу, волокут 100-килограмовые носилки,

которые еще надо молодецки, рывком, поднять на козлы.

 

Особо хочется вспомнить кухню.

Незабываемая картина: 12 часов дня - обед. С разных концов стройки тянутся бригады. Места хватало только на половину, поэтому счастливчики рассаживаются с молниеносной быстротой. Впрочем, каждая бригада имеет официальное время своего прибытия. Но за 5 часов работы желудки начинают урчать от голода, их хозяева не выдерживают и под шумок оказываются у желанного места - столовой. И тогда начинаются нескончаемые шутки и прибаутки. Обед - это время, когда нестерпимо палит солнце, скорее хочется укрыться в тень. Обед - это время, когда бригады ласково переругиваясь, обменивались первыми итогами дня, это время, когда девчонки-повара получали максимум хороших, а иногда и не очень хороших слов. Это время короткого отдыха, когда взяв книгу из библиотеки (мы привезли с собой больше тысячи книг) можно в сладкой дрёме листать страницы, стараясь не смотреть на стрелку часов, которая неумолимо подползает к роковой цифре.

 

А потом еще пять часов работы.

И, когда, наконец, солнце начинаете светить ласковее и снимет с тебя огненный ореол жары, когда повеет еле ощутимой прохладой и ты втянешься в работу, кто-нибудь крикнет:

 

- Шабаш!.. И бригады, уже не торопясь, двинутся на пруд смывать трудовую грязь.

А потом вечер и песни, песни, песни...

Ночью же, когда уже все на нарах, кто-нибудь в тишине скажет такое, такое, что все местные псы поднимают гогот, рёв, вой и проч.

 

Где-то в конце июля был готов в черновую первый одноквартирный дом и плотники вместе с примкнувшими бетонщиками заселили этот роскошный особняк. И Миша Шабашов нарисовал на стене физтеховский значок, а кто-то из ребят, кажется, Юра Земляков предложил дать название дому и заодно всей улице, на которой он стоял. И стал наш дом легендарным домом номер один по улице Эйнштейна.

Вот так! И с какой гордостью выводили мы обратный адрес!!!

 

Год 1965. Нас пятьдесят восемь.

Тридцатого июня наши ноги вступили на Планету-Целину.

 

1 июля. День отдыха.

Удивляться уже перестали. Целый день мужественно отдыхаем, т.е. насаживаем лопаты и топоры, носим койки, устраиваемся. К вечеру очень здорово "отдохнули". А вечером вспыхнул первый студенческий целинный костёр, устроенный среди барханов. Вдруг раздались завывания дудок, барабанная дробь, вопли на неродном языке. Показалась необычайная процессия. Окруженный пышной свитой, вся одежда, которой состояла из набедренных повязок, шествовал, как моментально сообразили напрягшиеся зрители, бог Целины с божественными атрибутами власти. Остановившись на вершине бархана и несколько подождав, пока немного опомнившиеся и осмелевшие смертные подойдут поближе, бог без всякой шпаргалки произнёс короткую, но внушительную речь:

 

- Я, Макбет Кзыл-облы-Кугинский, Абдурахман Алибек-ибн-Сигма-минус-гиперон, могущественный повелитель песков сыпучих, гадов ползучих, птиц летучих, трав колючих, властитель всея планеты Целина, говорю вам, жалкие пленники душных городов: - Отныне вы есть полноправные граждане этой великой земли. Здесь нет места слабому и трусу, нытику и сачку. А посему клянитесь: чтить законы и традиции целинной земли, приумножать её честь и славу, работать настойчиво, с огоньком, не пищать и не ныть.

После этого ему был подан сосуд, очень напоминающий цинковое ведро и веник. Начался обряд посвящения в целинники.

Весь отряд поочерёдно взбирался на бархан, бог опускал веник в ведро и обдавал коленопреклоненного целинника священной водой.

Были вручены комсомольские путёвки и значки "Целина-65".

 

Наша, 4-я бригада, была самой юной, самой весёлой, самой задорной.

Мы узнали потрясающую новость: нас бросили на освоение самана. Кроме того, что это какой-то строительный материал мы о нём ничего больше не знаем. Было решено обратиться к многовековому опыту местного населения. Первые три штуки развалились на наших глазах, чем привели нас в некоторое замешательство, но уже через 10 минут наши неунывающие парни представили всем на обозрение отличный саман, который стал нашим первенцем. В этот день бригада сделала 8 штук самана. Однажды возник спор между представительницей прекрасного пола Людой Кудряшовой и представителем другой половины человечества Витей Шальновым. Витя поспорил, что за час он сделает в полтора раза больше самана, чем Люда. Засекли время и работа закипела. Едва успевали подносить раствор самые выносливые носильщики. Ни один из споривших не выдерживает часового напряжения. Через 45 минут они свалились от усталости, но дали рекордные результаты!

Витя - 75 штук, Люда - 54 штуки.

 

Нашей первой бригаде больше всего, пожалуй, запомнился первый день кладки. Гладкий фундамент, ровные ряды самана около него. Каждый стоит на своем месте. В руках мастерок и топор. Раствор готов, можно начинать. Очень был торжественный момент. Замполит со своей кинокамерой тут как тут. Бригадир подал команду, работа закипела. Вместо запланированных пяти дней выдали ангар (сарай) за два дня. Когда работа подходила к концу, разразилась гроза. Ветрище, дождь хлещет, небо от молний змеится, грохочет кругом, да еще град с голубиное яйцо посыпался, а ребята все на лесах, друг на друга поглядывают, а уходить никому первому не хочется. Спустились вниз, когда, гроза кончилась - надо перекурить. И скорей за работу снова: в мокрой одежде перекуривать холодно, да и заканчивать кладку надо.

 

Смотр самодеятельности между бригадами...

Так с чего же всё начиналось?

 Долго и упорно спорили делать ли отрядный концерт, или по бригадам. Решили всё-таки по бригадам. Причиной тому было упорное нежелание наших отрядных талантов честно признаться в своих способностях. Ах так! Ну, от бригадных концертов вы не отвертитесь. Узнаем кто на что способен и тогда не отвертеться от отрядного концерта, который мы решили устроить для местных жителей, дабы создать смычку между городом и деревней.

Сказано - сделано. Итак, первый концерт даёт первая бригада. Судорожные поиски номеров для концерта, индивидуальные разговоры с каждым, просьбы, мольбы и угрозы.

 

Теннисный стол, водружённый на парты, служит, по замыслу устроителей, сценой. Всё действие происходило на фоне звёздного неба...

Можно ли мечтать о таких декорациях! Было создано компетентное жюри. Объявляют о начале концерта. За воротами слышно сопение: несговорчивых товарищей чуть ли не силой вталкивают на сцену и "представление" начинается. Первый номер - бригадный гимн "Катюша". Хор, созданный почти перед самым выходом на сцену, уныло, вразнобой тянет песню, а Валя Бревнова уже готовится выдать стихотворение. Со скрипом, тяжело, но всё-таки концерт движется вперёд... Когда же он кончился, первая бригада вздохнула с нескрываемым облегчением. Следующий концерт должна была готовить вторая бригада, но раздираемая внутренними противоречиями, разнобоем во взглядах на самодеятельное творчество, в конце концов отказалась участвовать в концерте.

 

Ну что ж! Тогда к подготовке приступила третья бригада. Об этом концерте ходили самые различные слухи. Говорили, что Дима Шишкин написал видимо-невидимо частушек, в которых дал беспощадную характеристику всем членам отряда. Поэтому концерт ждали с некоторой опаской, стараясь "дружески беседуя" с Димкой выведать не написал ли он что-нибудь и про тебя. Частушки получились на славу, а кроме того Димка читал собственные стихи. Хорошо! Но четвёртая бригада решила переплюнуть всех. Саманщики собирались каждую свободную минуту и репетировали даже в обеденный перерыв. А после работы мгновенно исчезали, и вскоре за ближайшими барханами раздавалось нескладное пение на русском и казахском языках.

 

Но гвоздём-сюрпризом программы оказалась постановка отрывка из поэмы Маяковского "Баня". Кроме того один саманщик Боря Н. порадовал зрителей своим выступлением: интерпретацией роли Победоносикова. После концерта восторженные зрители даже кинули его несколько раз в воздух и все разы поймали. Компетентное жюри долго ломало голову над тем, кого признать победителем. Но в конце концов решили отметить двух лучших артистов: Димку и Борю Н. Им были вручены памятные саманы.

 

Год 1966. Глубокая ночь.

Эшелон остановился на тихой станции, кругом ни огонька и только усталое "дыхание" паровоза нарушает эту тишину. Выскакиваем на иссушенную казахстанскую землю. Все оживлены, слышны шутки и смех. Старики начинают хорошо всем известные сравнения:

- А ты помнишь как это было в том году?

 

Но молодым уже не до рассказов: они познают своё "это", напряженно вслушиваются, впиваются в глазами в свою первую казахстанскую ночь. Где-то взревел верблюд, как гоночный мотоцикл на крутом повороте, и мгновенно все головы повернулись в ту сторону - состояние, словом, у всех необычное. И так бывает каждый год в эту первую минуту. Тем она и прекрасна эта первая минута: ты, как парашютист, замираешь перед прыжком в неизвестное - впереди приключения, открытия, находки. И вот эта минута кончилась.

 

... Сегодня пели все, кто сидел у костра. Костёр с песнями, с той особой тишиной, которая иногда устанавливается в паузах между ними - это неотъемлемый обряд целины. Без таких костров не бывает настоящей целины. Многие поначалу не почувствовали это, уходили спать. Но потом всё стало по-иному. В эти минуты очень остро чувствуешь общее единодушие и единомыслие, повышенную готовность помочь, желание сказать что-то хорошее и доброе товарищу. И песни такие же - добрые и мужественные, взять, к примеру, "Серёгу Санина", не зря она была самой любимой песней в отряде. И всегда казалось, что у костра, рядом с тобой самые лучшие, самые преданные друзья.

 

Бут нужен был на всех участках нашей разбросанной стройки.

Нужен был для того, чтобы заливать фундаменты и нужен был, как вода. Вопрос, где взять, как доставить, обсуждался всеми. И на четвёртой линейке утреннего развода Витя Павлов довёл до сведения насупившихся "новоиспечённых детей солнца" решение ночного штаба: необходимо добыть 30 машин бута, не хватит - будем ещё искать. Разработку камня найдём в нескольких километрах от Шолоксая. Есть ломы, большие кувалды, клинья. Воду брать с собою сразу. Одеть сапоги и любой предмет на голову. Выдать на гора весь бут к середине месяца! Командовать будет Саша Щапов. Так и появилась на свет бригада "щаповцев". Две пары рукавиц по карманам, большая шляпа, задвинутая на нос, красный флаг у кабины, ломы и прочая амуниция, да десяток хмурых физиономий, покрытых горячей тяжелой пылью. Так каждое утро и вечер.

 

Работа оказалась страшно тяжелой. Но что она для Валерки Мушица! Валерка - наш Геркулес. Вася Мешков, работающий с ним в паре, держит клин на камне, а Валерка сильным красивым движением опускает с богатырского плеча молот. Залюбуешься, как ловко работают эти парни! Эту часть моего рассказа лучше начать с присказки о думающих на развилке путей богатырях, о их доле-кручине. Надо только заменить "интерьер" богатырей на ночную скамью в кафе "Ветерок", а вместо их самих представить парней с Физтеха: Витю Павлова и Саню Щапова, да их добрых советчиков из штаба отряда. А обсуждали вот что: где-то, кто-то, когда-то, кому-то шепнул, что старый казах у колодца в Танксае знает место, где есть камень степной и дороженьку может к нему показать. Плата же за услугу - машина камня к его колодцу. Погадала дружина и порешила, что завтра быть Щапову с его молодцами готовыми к дороге в дальнюю глушь-дурмань степную.

 

Так мы оказались в нескольких километрах от Танксая, на ровном, одуревшем от солнца плоскогорье. Наше жилище, которое должно спасать нас от дневной жары и ночного холода, - это обычное серое одеяло, натянутое на колья. А солнце нас не щадило! И чем выше оно поднималось, тем чаще наши глаза обращались в сторону Танксая. Воображение рисовало приготовленный девчонками "бишбармак", его цвет, запах, а главное - вкус. К 10 часам аппетит разгорался настолько сильно, что мы уже начинали поминать недобрым словом нашу систему снабжения. Но вот на горизонте появляется долгожданный столб пыли - это машина Кулимбетова, на которой мы ездим обедать к девчонкам в Танксай. Но кому-то надо оставаться дежурить и мы "кидаем на пальцах". Против пальцев не попрёшь и, если уж после счета все смотрят на тебя с улыбкой, то остается только улыбнуться да подмигнуть стоящим в автомашине парням, чтоб привезли лишнюю баночку компота. А в 16.00 снова натягиваешь изорванные рукавицы и... Но зато камень шел легко - мы давали машину за машиной.

 

А ночью замертво валились на брошенные прямо на землю матрацы и смотрели, смотрели, до боли в глазах смотрели на поразительно крупные и яркие звезды. 0 чем думали? О чем спорили? Сейчас вспомнить трудно. Есть такое всеобъемлющее и вместе с тем не конкретное слово "вce". Так вот, мы в эти вечерние часы трепались обо всем.

 

Программа, вывешенная на так называемой доске объявлений обещала, что воскресенье будет интересным днем. Из всех намеченных мероприятий все с наибольшим нетерпением ожидали матча по ручному мячу между командой девчонок и командой штаба. Итог игры был таков: 8:3 в пользу девчонок, несчитанное количество исцарапанных лиц и рук, один вывернутый палец, две перебитые ноги. А вечером был КВН, к которому готовились долго и упорно. Налетов переслал в бригады плотников и саманщиков руководящие указания, девиз был: оригинальность, используем местные материалы... и вообще. Саманщики теснили плотников, и неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы над горизонтом не заметили огромный черный столб дыма, поднимающийся с северной стороны. Не знаю, не помню, кто прокричал клич:

- Все на пожар!!!

 

Но уже в следующее мгновенье в кузов подъехавшей машины летят лопаты и лезет народ, машина резко развернувшись, с двумя десятками ребят на борту, исчезает за косогором. Тут же заводится еще одна машина. Причем шофера нет, но зато есть Валера Мушиц. И вот почти весь "УПИ-Мезон" на предельной скорости мчится к зловещей туче на горизонте. Где-то там уже бушует пожар. Под колёсами уже обугленная степь, а пожар всё уходит от нас. Как-то тревожно, пересохло во рту.

 

И вдруг неожиданно рядом красный вал огня, длинный-длинный, он быстро двигается по ветру. Кое-где мечутся одинокие фигурки людей. Мы быстро выстроились цепью и началось... Тушили сначала совсем неумело. Потом присмотрелись к казахам, которые делали редкие, но эффективные взмахи лопатами и фуфайками: в такой обстановке научишься хоть чему, мы постарались делать, как они. Фронт пожара растянулся на несколько километров. Степной пожар - жуткая вещь. Какие-то огненные змеи, вспышки, смерчи. И над всем этим - тяжёлая туча гари и дыма. При малейшем дуновении ветра всё это разгорается с удесятерённой силой, и тогда мы на мгновение отступаем, чертыхаясь и проклиная ветер, чтобы через секунду опять ринуться в огонь, обхитрить и победить его.

 

Этот день в Танксае прошёл довольно обычно и отличался от всех предыдущих лишь тем, что в комнате ребят прогорел пол от кухонной печки, оказалось опасным лишь для жизни Налётова. Он один, как полагается спал по нормальному в комнате (за что чуть не поплатился), остальные ребята расположились в болеё удобных местах, например, на крыше. Кухню, во избежание рецидивов, временно перенесли в другую квартиру и вечером все, наконец угомонившись, быстро заснули.

 

Наутро обстановка как будто не изменилась. Но это нам поначалу так показалось. Началось всё с того, что проснувшись, мы не обнаружили своей обуви. Выскочив босиком на улицу, стали выяснять, что произошло. Вся наша обувь за исключением пары тапочек, сушившейся на дверной ручке, оказалась на крыше. На одной стене нашего дома "злодейской" рукой было выведено:

Монастырь "Собачья радость". На другой - "Варфоломеева ночь - 18 го" (события происходили 16-го).

 

Затем заметили, что дрова все разбросаны. Присмотрелись и разобрали, что это цифра тринадцать. Эта же выразительная цифра была написана на крыше, над которой развевалась рваная майка. Труба той печи, которая из-за пожара вышла из строя была накрыта огромной крышкой с бочки. Ни у кого не было сомнения, что это дело рук саманщиков. Они таким образом проявили своё внимание к девчоночьей бригаде фундаментщиков. Дело в том, что между фундаментщиками и бригадой плотников, поселившейся в Бакылдавты, основав там "Приют отшельников", завязались крепкие узы дружбы. После очередного послания плотников, которое привело в восторг девчонок, саманщики, узнав oб этом факте, пообещали продемонстрировать своё отношение к фундаментщикам в более оригинальной форме. И продемонстрировали... Кроме всего прочего на двери нашей бывшей кухни они понавесили связки костей (хоть одно утешение - не своих). Эффекта они добились, наша тихая жизнь на Танксае была нарушена этим вторжением... монастырь гудел как улей.

 

Рассказывает Саня Кружалов.

Валера Козин пишет, что нам, саманщикам, повезло. А я уж точно знаю, что мне повезло больше всех! Я всегда не могу равнодушно вспоминать о небе казахстанском, о звёздах, рассветах и закатах. Такую палитру, такое редкое сочетание красок можно увидеть только там, только на целине. Тёмное-претёмное небо и на нём несметное количество искрящихся изумрудов. Кругом тихо, тихо... Чуть тянет свежестью с речки. Иногда зашуршит камыш, затрещит и затихнет - это змея выбралась на охоту. Где-то далеко над степью повисла луна, и в её свете всё воспринимается, как что-то торжественное и таинственное. Вдруг замечаешь, что невдалеке движется какая-то тень. Движения её такие грациозные, величественные, плавные - и не подумаешь, что это верблюд. Вот пролетела пара уток, со свистом разрезая воздух, и опустилась в нескольких метрах от нас. Завершает свой последний круг сова и с глухим уханьем удаляется в заросли. Бледнеет небо, одна за другой исчезают звёзды. Итак, четыре часа утра. Слегка поёживаясь и зевая, выбираешься из нашей обители. Стараясь не шуметь пробираешься на кухню. Через минуту потянет сладким дымком и начнётся рабочий день. Да, тяжко кухарить... Ответственно и беспокойно. Хотелось, чтобы кухня была не просто "Жральня", где можно набить пузо чем попало и как попало, а "Островочек" домашнего уюта и тепла, где каждый ждёт пусть пустячный, но приятный сюрприз, пусть "по-матушке", но от души сказанное слово. Уж теперь я могу точно сказать, что КУХНЯ - ЭТО ПУП ЦЕЛИНЫ.

Да, но всё - таки мне повезло больше других. Я не хвастаюсь, поймите меня правильно.

 

Обстановка сложилась очень тяжёлая.

Разбросанность объектов путала все сроки их сдачи, нервировала начальство и ребят, да и местное руководство было недовольно. Павлов каждый день приходил в дирекцию совхоза и требовал, требовал машины. Машины решали всё. Бригада грузчиков появилась, когда дали машины. Её сформировали из самых сильных и надёжных ребят. И они носились по степи, наматывая километры на колёса машин и на свои ноги. Утром подъём - раньше, чем у других, а спать - позже всех. Тут уже не до костра, не до песен, а добраться бы только до постели. Это по логике вещей, а на самом деле у костра всегда сидели грузчики, и гитара Лёшки Василенко грустила о Сереге Санине. Состав бригады постоянно менялся - так требовала обстановка, так постановил штаб - и только трое: Лёшка Василенко, Лёшка Мозгунов да Витя Леонов - бригадир не изменили своей бригаде, скоростям и ветрам. Бронзовые лица, весёлые улыбки. Они беспрерывно ездили от одной бригады к другой, привозили лес, саман, маты - словом всё, из чего мы строили наши объекты. Это они сообщали последние новости, передавали приветы от друзей, которые с нетерпением ждали все, рассказывали последние шутки. Пожалуй, это была самая весёлая и самая яростная бригада. Они в большей степени познали широту степей, грохот жаркого рабочего дня, нежную прохладу остановившегося времени ночью. Они летали, колесили, ползали по степи, буксовали, рвали рычаги переключения скоростей, матерились, но груз всегда доходил до места назначения. Отряд верил этим парням, только они смогли своим самоотверженным трудом вырвать бригады из тяжелого положения.

 

В последний день Целины-66 отряд выстроился на не совсем обычную, "свадебную" линейку.

Накануне всех взбудоражила потрясающая новость - Володя Александров и Зина Емельянова поженились. В трогательный момент всеобщих поздравлений два ангела спустились с небес и поставили около Володи и Зины стиральную машину. К всеобщему удовольствию инструкцию по эксплуатации вручили Вовке - это было символично. В самый разгар веселья подошли машины, быстро погрузились и последний раз поехали по степи. Не хочется уезжать от сделанного своими руками, от политого горячим потом песка.

Каждый думал: - Я вернусь, Целина...

Кто хоть раз побывал на целине, кто прочувствовал романтику Казахстана, тот обязательно поедет снова. И не просто за деньгами, а за солнцем, песнями, просторами и целинными мозолями.

 

В 4 часа утра в селе Кезенсу - нашем целинном центре - впервые был поднят флаг УПИ-Мезона!

Место, где поселился отряд, мгновенно преобразилось: сказалась работа группы оформителей; шумно прошло расселений. При распаковке ящиков с нашими "скромными пожитками" приятной неожиданностью оказался подарок наших старых друзей - тяжёлая железобетонная урна с дарственной надписью:  Интеллигентам Мезона от крестьян Гренады. Ребята не знали восхищаться или возмущаться этим поистине "тяжелым" юмором.

 

Чтобы представить каким ритмом живёт стройка, достаточно побывать у нас на обеде. Тут слышны новости со всех объектов, смешные и печальные истории, случившиеся на объектах. Непривычный для изнеженного уха грохот чашек, вилок, стульев перекрывал дружный хохот - естественная реакция на чью-нибудь реплику, шутку, анекдот. Автором их обычно оказывался или Саня Балашов, который после бессонной ночи, а потом серой саманной стены находил силы "шутить", или это был фаворит "нового" штаба - полулегальной организации оппозиционеров Витя Иванько, который вызывая взрывы хохота, смотрел на всех совершенно невинными глазами. Человек, у которого от кирпича начинают гореть руки, а глаза распухли от пыли, просто не может скучать на обеде, а принесет с собой жаркий ритм работы, чтобы приподнять дух у скисших.

 

Трудно быть таким. Но колкие фразы, иногда бьющие по самолюбию, уж точно по-хорошему разозлят ребят, и неудивительно, что потом ведра с раствором покажутся легче, гвозди перестанут упрямиться, а сатанинская штукатурка всё-таки прилипнет к потолку. А вечером захочется продолжить "обеденное" настроение. Но только всё-таки сказывается день тяжелой работы. И голоса звучат чуть приглушенней, и у костра идёт неторопливый "сентиментальный" разговор.

 

КВН - прозвучало еще задолго до отъезда.

К нему начали готовиться все. Специальное жюри во главе с культоргом В. Петровым заседало в строгой тайне. Целина собирает под свои знамёна весёлых, остроумных, находчивых людей, любящих весёлую шутку и песню. Именно поэтому КВН на целине ждали с нетерпением. В состав жюри вошли В. Петров, В. Разливинский, А. Флягин, И. Нечаев. Неизменным ведущим КВН-ов был В. Захаров. Первыми скрестили свои интеллекты плотники и штукатуры. Нетерпеливые болельщики помогали устанавливать столы, скамейки, радиоаппаратуру, освещение, попутно стараясь подбодрить свою команду. А человек, попавший бы в комнату, где готовилась какая-нибудь из команд, решил, что видит картину конца света.

 

Кто-то, стоя на коленях или в другой какой позе, мучительно старался придумать нужную фразу, вразнобой бренчат гитары, наперебой ребята рассказывают стихи, поют песни. Дорисовываются последние необходимые плакаты. А под открытым небом, нетерпеливо хлопая в ладоши, ждали болельщики. Для подкрепления команды штукатуров в последний момент к ним был послан корреспондент областной целинной газеты. Корреспондент был "она" и её через 30 секунд так разодели, что она стали удивительно похожа то ли на любимого папуаса Миклухо-Маклая, то ли на Женю Королёва, который не умывался и не причесывался 16 дней.

 

Под звуки торжественной музыки появилось жюри, в белоснежных сорочках и при черных бабочках. И тут началось...

Невозможно просто рассказать всё, что было в этот вечер. Только по счастливой случайности удалось обойтись без жертв: болельщикам жертв продолжительного и бурного смеха, жюри - жертв страстных выступлений. Был сорван не один звонкий и приятный до того голос, от крика и песен. Был отснят не один метр фотоплёнки и, не выдержав всего этого, погасла лампа вспышки при съёмке, которую вел генеральный фотокорреспондент отряда, ветеран и асс своего дела Александр Балашов.

 

Командам была дана масса трудных заданий. Тема домашнего задания была:

Труд создал из обезьяны человека, а что же лень?

Штукатуры подготовили целый научный трактат и продемонстрировали цветной широкоформатный, немой, стереофонический фильм о том, как лень создала... плотника. Голос ведущего хрипел от усталости, его холеные руки штукатура до боли сжимали микрофон, вибрирующий от бури звуковых волн. На КВН был составлен целинный КВН-ый словарь. Отлично показал себя в этом деле "молодой" плотник, ученик легендарного А. Бухарова, отличник учёбы, ворчун и остряк-самоучка с незаконченным высшим образованием Олег Ребрин, известный в группе под кличкой "подколодный змей". Ему досталась буква "Р". Вот выдержи из оригинала.

 

• Разливное - любимый напиток Разливинского В. Кстати его шефа по прессе;
• Работа - известно два вида, плотницкая и сачковая, так же штукатурная;
• Раствор - и жизнь, и счастье, и любовь для штукатуров и каменщиков;
• Рембранд - говорят, что в молодости тоже был штукатуром, так что для Мищуринского - бойца отряда, штукатура, студента художественного училища, не всё потеряно;
• Рак - кодовое название стойки штукатура при работе на столах, сделанных плотниками "упи-мезона".
• Рот - хранилище гвоздей у нас и раствора у штукатуров.

 

Художникам было предложено изобразить в своих шедеврах Целину XXI века. В итоге счет 38:43 в пользу плотников, которым предстояло сразиться теперь с командой - победительницей встречи между грузчиками и каменщиками.

КВН был для нас не только отдыхом. Во время этих встреч освещались актуальные вопросы нашей жизни, работы. Беспощадно высмеивались недостатки отрядной жизни, недоразумения на объектах, неполадки в снабжении и организации труда.

 

Год 1971. Итак, сборы окончены.

Мы в новенькой, еще необтёршейся целинной форме стоим на перроне Свердловского вокзала.

Мы - это квартирьеры "Мезона" Смирнов - Сима, Вадик Крохалев, Володя Суетин, Саша Черепанов, Еремеев Сергей и наш начальник Нечаев Игорь. Двое "Стариков" и четверо"Молодых". Сейчас комиссар отряда Саша Балашов вручит нам комсомольские путевки и значки "УПИ-Мезона". Ребята, провожающие нас, попрощаются, поздравят с началом целины, затем мы споём отрядную песню, крикнем традиционное "Аля-улю" и поедем... Куда? На этот раз будем строить в Тургайской области, в селе Кийма. Дорога особенно запомнилась песнями, которые пели без конца, останавливались только затем, чтобы поесть и поспать. Было от чего чувствовать себя счастливым:

сессия позади, а впереди два месяца целины, два месяца Коммунизма...

 

На месте оказалось, что эта Кийма - настоящий райский утолок в степи.

Рядом протекал Ишим, по берегам, которого росла неизвестная нам растительность. Сама же Кийма была когда-то районным центром со всеми вытекающими отсюда последствиями. Объект наш представлял собой огромную яму, и как-то не верилось, что мы сможем на месте этой ямины построить овощехранилище. В первый рабочий день Нечаев провёл с нами психологическую подготовку: он подходил, серьёзно заглядывал в глаза и с отеческими интонациями в голосе спрашивал:

- Солнца боишься?

 

Вначале и вправду было очень жарко: в обед весь стол заставляли стаканами с невыносимо кислым квасом местного производства. Повара поражались как мы можем столько пить да еще такой гадости, но вообще-то акклиматизировались мы быстро. Яма перестала нас пугать своей необъятностью, стали готовить материалы для работы отряда. Как-то Сима со своей бригадой поехал за цементом в Жаксы на тракторах К-700. Трактора такие, что первый раз увидишь - испугаешься. Одни колёса выше человека. Но наших ребят этим не запугаешь и они нагрузили в прицепы столько цемента, что даже К-700 не выдержали. Сломались по дороге. Но вот дни квартирьерства подошли к концу. Основательно подготовив жильё к приезду отряда, мы, главное, поставили мачту, на которой уже завтра будет развеваться флаг "УПИ-Мезона"!

 

Заливали перегородку месивом типа: Начальник сказал, что это шлак - значит, шлак!, хотя по поверхности этого самого"керамзита" плавали обломки мамонтовых бивней, консервные банки, и вообще он издавал изумительный запах... Надо заливать крышу битумом, доставлять его наверх вёдрами вполне реально, но малопроизводительно. Парни чертят на песке проекты крана.

 

И вот застучали топоры - больше дела - меньше слов - это приверженцы двух спорных идей воплощали в реальное "средство производства" свои рацпредложения. И вот буквально через два часа оба проекта были воплощены в нечто, готовое, если не к постоянной эксплуатации, то по крайней мере к испытанию. Сооружения покоряли своей грандиозностью: иначе говоря, лебёдка и журавль. Было совсем темно, но подстёгиваемые нетерпением убедиться в пригодности созданного, решили испытать лебёдку: затащить на крышу Моку. Мока добровольно влез в проволочную петлю... Затащили. С тех пор у Моки не проходит талия! А наутро дело пошло полным ходом.

 

Начали с того, что на крышу подняли раствор. Сима с Мокой подлетали к бетономешалке, наполняли носилки и мчались к журавлю, любовно названному "УПИ-Мезоном". Мока с ловкостью значительно превосходящей ловкость его отдалённых предков, забирался на крышу и повисал своей незначительной массой на конце журавля, а Сима, в огромной телогрейке, сапога 49-го размера и маленьком чепчике красиво становился на задние лапы и карабкался по верёвочной лестнице, оставаясь при этом на земле. Мока всей своей массой так сильно притягивался к Симе, что носилки с раствором как из пушки запрыгивали на крышу, а Сима своими лопатками причащался к земле. Когда носилки были наверху, Мока падал в необъятные объятия опять-таки необъятного Симы. Потом, когда всё было кончено, Сима рывком распахнул душу и выдохнул: - Всё!..

 

И вот он настал, последний день. День, после которого ты сможешь сказать:

Я - Целинник, я прошёл школу целины.

Все разошлись во объектам. Работа так работа: хочется отдать последние силы, потому что завтра они уже тебе будут ни к чему...

В конце рабочего дня, когда мы установили 12 колонн Ж.Б., со стороны котельной, где парни заканчивали кладку, послышался подозрительный треск и затем оглушительный хохот вперемежку с традиционным кличем: Работу!!! Идем к ребятам, они наполовину голые, в страшных лохмотьях. Они бросаются к нам, пытаемся спастись, но тщетно. Я бегу в степь. За мной здоровенными шагами мчится здоровенный Саша Селиванов, приговаривая на бегу:

- Не убегай. Это должно же быть...

Сделав последний отчаянный прыжок, я очутился в объятиях Саши, а через несколько секунд на земле. Несколько пар рук жадно протянулись ко мне, и мои боевые доспехи превратились в не менее боевые лохмотья. И парни приняли меня в свою боевую дружину. Пора идти домой, поправляем лохмотья и с целинными частушками направляемся в столовую. Без жалости нападаем на Тютневу и Прохоренко. На Верке что-то осталось. Вбегает успевшая переодеться Краснова, толпа "рвет" её на части. Такова традиция. В таком виде можно и пошуметь, ведь про нас сейчас нельзя сказать: Хорошо одетый, но дурно воспитанный. После ужина продолжили веселье. Так вот он и окончился последний день на целине. День, ради которого можно отдать год жизни.

 

 Рассказ о Целине-71 нельзя кончить без описания возвращения 14-ти оставшихся.

15 сентября мы погрузились на машину и отбыли на станцию Джансы. Как мы и ожидали Целиноградский аэропорт личного самолёта нам не выделил, и к утру мы достали только 4 билета на Свердловск. Не было споров, кто будут эти четверо из двенадцати, все не были дома ровно 75 дней. Сима - 80. Всё было ясно без обсуждений. Летели: Тыква, которая опаздывала уже на месяц на диплом; Пчёл, живущий дальше всех, Мока по той же причине и Коля Колесник, мать которого обеспокоенная молчанием сына прислала две телеграммы.

 

Проводив их с песней "Аэропорт", чем неописуемо развеселили остальных пассажиров, мы сами достали билеты на рейс Целиноград- Кокчетав-Петропавловск-Свердловск, правда только до Кокчетава. Высадились же мы в Петропавловске, хотя стюардесса не хотела отпускать нас, а один молодой летчик сам даже бегал в кассу за билетами для нас. Но... Настроение у нас было прекрасное, и уже не помню кто предложил лететь до Тюмени, а оттуда поездом в Свердловск. Самолёт в Тюмень улетал через пять минут и купили мы шесть билетов. Раздумывать было некогда: остались Королёв и Варнавский. Наш Ан-2 с первых минут у нас сомнение в целостности его конструкции, но делать нечего: обречённые на 3-х часовой перелёт мы попытались поудобнее расположиться в креслах.

 

Неожиданно после 20 минут полета Алке Литвиновой стало плохо. Все наши с Симой попытки привести её в чувство были тщетны. Оставался один выход: я нажал кнопку вызова лётчика. После недолгих объяснений попросили его приземлится на поле. По округлившимся глазам пилота было ясно, что такой наглости он не ожидал. Однако после непродолжительных, но довольно шумных уговоров он понял, что оставлять нас на борту довольно небезопасно, ещё свежо было воспоминание о человеке, угнавшем самолет в Турцию. А нас было шестеро.

 

Самолет приземлился на опушке леса в 2-х км от села Бердюжье. Не правда сибирское название? Оттуда приехала машина скорой помощи, вызванная по рации. С Алкой остался я и Плотничек, т.к. если бы остались все у нас не хватило бы денег на обратную дорогу. Врач сказал, что это переутомление и часов через 5-6 она отоспится, но может быть, и через сутки. Но, к счастью, первое предположение подтвердилось, и часов через 6 мы были на станции "Чусовая". Подхожу к кассе, бросаю деньги:

- Три билета! Поезд через два часа, на что слышу:

- С вас еще три рубля. После недолгого колебания просим, ласково и убедительно, одолжить нам три рубля одиноко стоящего грузина. По испуганным глазам видим: он отдаст и десять. Вид у нас действительно живописный. Грязные, заросшие, в потрёпанных, живописно расписанных телогрейках. Грузин долго открывал рот, наконец сказал:

- Вы что пропились, ребята?

Наконец, мы в поезде. А когда приехали в Свердловск, удивительное совпадение: первые, кого видим это Королёв, Варнавский, Флягин, приехавшие из Каменска. Обнявшись идём по городу. Последняя горстка "УПИ-Мезона" дома.

 

Проходит сентябрь, минует осень. Потом тянется зима...

Наконец, весна, но ты ждешь, ждешь новой Целины, как всегда, всё время ждёшь...

А тебя ждет жаркий Казахстан с горячим солнцем и колодезной водой, от которой ломит зубы. И опять мезоновский флаг первым будет встречать солнце, как в легендарном 64-м, далёком 68-м, прошлым 71-м. Ты идёшь по городу и невольно замечаешь, что углы у зданий иногда "завалены" - еще бы, ведь ты "строитель"! У тебя глаз! Сегодня в городе жарко, почти, как тогда... Воду не привезли, а фундамент заливать нужно. И мы втроём носим воду ведрами из озера. Полдень. Руки кажутся длинными: сейчас за землю цепляться будут. Нет, не цепляются. Плотничек улыбается, я тоже, невольно. Муравей пыхтит со своими вёдрами... Как легко с ними работать!

Обед. Витка опять что-нибудь вкусненькое придумала. Вечером опять работаем, пока не стемнеет совсем. Рывок: залить стенку! Уже 11 - мы льем. Выперло опалубку. Поправили. Опять льём. Темп, темп, темп. Морковка нагибается за последним ведром, но его с дикими воплями стягивают с лесов и садят в носилки с раствором. Бегут, кричат, обнимаются, жмут руки и ноги. Качают. Оказывается 12 часов ночи. 28 августа: у Морковки день рождения. Работа кончена. Вот они, твои дома.

Твои, больше, чем собственные штаны, которые ты каждый вечер ставил в угол.

Ты в городе. Ты перебираешь фотографии. Наш дом. На крыше парни, оборванные, чумазые и сияющие, что-то орут...

А на фронтоне дома выложено "УПИ-Мезон-71".

 

Мы делаем целину. Целина делает нас...