ЦЕЛИНА-1968, Семипалатинская область, село КАРА-БУТА, ССО "БИЦЕПС" - СГМИ

ЦЕЛИНА 1969-1971, ССО "БИЦЕПС" - СГМИ

ЦЕЛИНА 1973-1974, ССО "упи-мезон", ссо "россияна", штаб ссо, чукотка-казахстан

Часть вторая.

Обратная сторона луны (целины).

Что было в жизни - месту быть...

Целина очень часто не отпускает меня в своих воспоминаниях.

Периодически всплывают отдельные эпизоды, события или впечатления, которые были единственными по своей сути в моей жизни. Они больше не повторялись, поэтому и остались в памяти, надолго и ярко. Отдельные моменты я как бы снова иногда переживаю, настолько они врезались в память. Вторая целина для меня осталась окрашенной неким спиртовым оттенком и часто возвращает к себе снова и заставляет "пережить" содеянное. Весь её цикл я прошел, как ни парадоксально, под знаком зелёного змия. И договор с совхозом о работе отметил, и место для отряда подготовил и на самой целине отличился приёмом спиртного, а на окончательном банкете после целины вообще устроил полный раскардаш! Другими словами - прошел огонь, воду и медные трубы. Пусть бывшие целинники меня не судят слишком строго, дела то в общем далеко минувших дней, а мы были скорее заложниками обстоятельств и повлиять на них не могли.

На этой второй моей целине 1969 года я стал уже окончательно "заслуженным" бригадиром, старичком в широком понимании целинных лет. На втором курсе зимой меня отправили сначала на подписание договора с руководством будущего места расположения отряда, а затем раньше отряда для подготовки места дислокации. В общем, пришлось с двумя квартирьерами организовывать пищеблок, где я самостоятельно впервые в жизни выложил огромную печь, которая, в итоге, выдержала весь срок целины без ремонта и не затухала почти круглосуточно.

По прибытии отряда мне определи бригаду каменщиков, порядка 8 человек и … "в помощь" пристегнули отрядного врача, который должен быть в бригаде со второй половины дня. Первую, он работал на сельском фельдшерском пункте, обслуживая местных казахов, а после обеда поступал под мою юрисдикцию. А врачом отряда оказался ассистент кафедры фармакологии Кандрашин Альберт, хотя его все звали Алик. Я был в шоке, увидев его в отряде.

На третьем году института у всех студентов самым сложным считалось сдать фармакологию!

Это был последний курс перед клиническими и госпитальными кафедрами в дальнейшем. Поэтому считалось, что третий курс и, особенно, летняя сессия, была самой трудной за всю учёбу в институте. Кандрашин Алик был молодым ассистентом кафедры фармакологии, ещё недавно закончившим институт. Он накануне целины защитил кандидатскую диссертацию и успел получить подтверждение. А жил он в общаге лечфака и всю сессию… отмечал свое утверждение!!! Все стремились попасть к нему на экзамен, ибо это означало, как минимум, СДАЧА! Оценка в счёт не бралась, лишь бы не завалить. Поэтому студенты, благодарные ему за сдачу, просто напросто проставлялись, и он почти не просыхал весь июнь! Видимо по своему характеру отказать он никому не мог, вот и праздновал напропалую. В общем, дабы спасти мужика, его срочно определили на целину и, как потом мне рассказывали, просто занесли в отрядный вагон перед отправлением и уложили на полку. Вот таким образом я получил его в своё распоряжение. К тому же мне ещё предстояло сдавать на следующий год, и вот представился "случай" стать "своим" для Алика. Скажу заранее, мы действительно за целину стали "корешами". Он меня уважал и я его тоже, но фармакологию на следующий год я сдал на три и тоже экстерном, а на экзамене судьба не дала мне возможности с ним пересечься.

Итак, первые дни целины я его не видел в расположении своей бригады. После бурных дней отмечания диссертации, Алик после свой казахской амбулатории мирно спал в отряде. Здоровье не позволяло быстро переключаться на физический труд, да и работа с местным населением была видимо не простой. Пить он естественно бросил, потому как нельзя по определению или просто уже не мог, немного посвежел и даже поправился. Ну конечно и загорел на южном солнце. В отряде он получил кличку Альбертози, уже не знаю почему. Надо полагать, что в нем было что-то итальянское, смуглость лица, поджарость, лёгкая небритость и улыбчивость. Наши койки были рядом и каждое утро, когда нас подымал командир, он тихо мне в ухо, чтобы все слышали, говорил: - Андреич, вставай, по тебе все местные девки ворота обо…ли. А затем поворачивался на бок и продолжал якобы спать радостно похихикивая. Амбулатория его открывалась в 9 утра, а мы уже в 6.30 на объект шли. Вот так начинались наши с ним отношения. Скажу сразу, мы несмотря ни на что, сошлись с ним по многим параметрам человеческим и остались на долгие годы приятелями и если пересекались в институте, то он всегда сокрушался, что я к нему не попал на экзамен и вспоминал отведанные пельмени у меня дома после целины.

В бригаде он появился неделю на третью. Пришел и говорит мне: - Дай мне работу, чтобы я не умер от неё через час.

В ритм бригады он влился полноценно только через месяц. Стал выходить на утреннюю линейку и чтобы его подколоть , в отместку за утренний тезис-кричалку , во время переклички (а он в это время всегда курил держа чинарик в кулаке и стоя за мной), в момент определения ему задания на день я отходил в сторону, чтобы командир его видел, и получал в ответ громкое: - Ну ты Андреич и злодей. Отряд тихо вздрагивал и обстановка становилась не столь напряженной от утренней побудки.

Где-то через месяц жизни на целине Алик, поняв, что со мной можно нормально контактировать и доверять, стал мне объяснять сложность своего момента. После праздника защиты диссертации и беспечной жизни в общаге он пришел к выводу, что уже пора окрасить целинные будни чем-то таким, чтобы совсем не загинуть в этой полосе казахстанской романтики. В итоге он заставил завхоза отряда приобрести ему алкоголя в виде бутылки водки "Кристалл" в размере 0,8 л. Все было сделано инкогнито, конспиративно и, я полагаю, уважительно к нему. Пить в одиночку такой объём да еще в комнате, где спали 20 мужиков, было сродни самоубийству в глазах отрядовцев, и он выбрал меня в качестве собутыльника и доверителя. Пить одному как-то не по-русски, а я же ведь бригадир да и шконки рядом, так что всё в порядке.

В один из вечеров, перед ужином он вызвал меня в комнату. Все рванули в столовую после рабочего дня, есть то хотелось зверски, и комната опустела вмиг. Он усадил меня на койку, достал импортный "Кристалл", разлил в пиалы ровно треть бутылки на двоих и пригласил к употреблению. Аргументация была предельно лаконичной и научной:

- Андреич, снимаем наслоения с коры…

Я не мог отказаться от такой постановки вопроса, тем более с этаким литературно-научным подходом к тому же с кандидатом наук и согласился. Выпив, мы сразу пошли на ужин. После ужина, алкоголь никак не смог себя проявить от обильной трапезы, Алик снова кивнул мне и отправился к своей койке. Вторая пиала в таком же объёме что и первая была сопровождена не менее убедительным доводом, как:

- А теперь выключаем ретикулярную формацию...

Надо сказать, что общее состояние физическое после нагрузок трудового дня значительно улучшилось от принятого и мы дружно пошли на костёр. А там романтика, песни с очень важными для целины словами, разговоры с анекдотами, байками и шутками. Так что костёр проходил приятным, местами восторженным и запоминающимся! Вечер хороший, но не долгий, спать-то хотелось. Нагрузки физические на ребят ложились так, что не все долго могли романтичать под гитару. Костёр быстро пустел, многие уже посапывали в койках. Алик правильно выждав момент, как более опытный в этом деле, снова кивнул мне намекая на окончание рандеву. В комнате разливая остатки удивительно поровну, что и первые две порции да под храп усталых пацанов, Алик торжественно и тихо произнес:

- А теперь включаем запредельное торможение... и опрокинул пиалу.

Всё, бал окончен, сосуд пуст, можно спокойно отойти ко сну. Сон наступил мгновенно у меня и у Алика.

А утром снова рано знакомый до боли голос ехидно напоминал мне, что все девки опять … набедокурили по мою душу.

Сия процедура трёх тостов затем повторялась ещё раза два. Всё было конспиративно и для отряда был сохранен статус незыблемости сухого закона на целине. Я же запомнил эти призывы-заклинания фармакологического порядка на всю жизнь. Правда объёмы с возрастом стали значительно меньше, да и эффект слабее. А вот понимание снятия наслоений с коры, выключение ретикулярной формации и включение запредельного торможения стало с возрастом и со знаниями медицинскими более глубоким, осмысленным, научно-обоснованным и правильным во всех отношениях. С наукой не поспоришь.

Сухой закон на этой целине мне пришлось нарушить ещё один раз и уже не с Аликом, а во благо отряда.

Мы строили что-то вроде быткомбината на селе. Основа - кирпичная кладка силикатом, и для перекрытия первого этажа необходим был кран. На весь район был единственный крановщик, который вёл себя как барин и самодур. Понимая свою "исключительность", он выставлял такие условия, что местные начальники бегали под его дудку, как бобики. Что он хотел то и делал. Но главное, он не работал без выпивки… Я же, как бригадир, переживал за стройку не меньше командира отряда и мастера, но и они не могли долго собутыльничать с этим гадом. Вот мне и приходилось периодически браться за стакан. А крановщик всё борзел и борзел, видя наши переживания и свою необходимость. Уложим две - три плиты и он говорит:

- ПЕРЕКУР! Садимся и разливаем. Вот так и клали перекрытия. Меня уже ветром пошатывало на втором этаже, а он гад всё равно не больше трёх плит за раз делает . Но был интересный момент в данной ситуации. Местные уже знали сего субъекта и, видимо, по какому-то договору к нему был представлен местный мальчишка. Роль его заключалась в своевременной доставке патронов. Крановщик после окончания очередной ёмкости находил глазами этого пацана, подзывал его и давал денег для очередной бутылки. Причём деньги он доставал из носка и отсчитывал только на одну, понимал, видимо, что можно всё пропить сразу, поэтому экономил, сволочь. Вся эта катавасия продолжалась два дня. Проводили его с облегчением, а ко мне добавилось уважение и понимание момента.

Но алкогольные дела на этой целине меня не покидали и уже не по моей воле, а здоровья для. Часть отряда строили домики для чабанов в степи. Рядом с домами рыли глубокие колодца под воду для баранов, ну и для людей естественно. Моя задача как каменщика, на глубине сложить из кирпича круг более метра в диаметре и поднять до земли, чтобы оградить стенки ямы от осыпания. Вода холоднючая стояла выше колена и её старались откачать, но всё равно уровень её постоянно повышался, и вот мне надо было быстро соорудить этот колодец. Я стоял по колени в холодной воде на глубине 5-6 метров, рядом рычала откачка, и кирпичи мне спускали по веревке в ведрах. Вот так я клал, эти чертовы водопойники. Долго там на глубине на проведёшь, ноги стыли, руки тоже. Двоим на дне неудобно, места мало. Вот я получу кучку кирпичей, встану на неё, все-таки не так холодно, и кладу веером. Часа два три работаем. Периодически меня вытаскивали из ямы и ... лечили. Мастер отряда, Володя Аникин, наливал мне спирта, я отдыхал немного, согревался на солнышке и снова в яму. Таким образом, я соорудил около трёх поильников. Удивительно, но факт, что ничем не заболел и последствий не получил. Правда, авторитета и уверенности в себе эти колодца мне добавили.

Вообще-то сухой закон был на целине не только законом, просто невозможно было за эти короткие сроки целины еще и поддавать, ничего не успеешь сделать. Так что все с пониманием его придерживались. Другое дело работа командира и мастера с прорабом или руководством колхозов по подписанию нарядов была очень специфична с точки зрения алкогольной политики. На Руси всегда ценились люди, которые могли и умели влить в себя ради дела столько сколько нужно. Но об этом как-нибудь в другой раз, и за столом, и с доброй закуской…

Вторая целина для меня началась не в июле, а в феврале 1969 года и тоже с хорошего приключения и … с алкоголя. Видимо, как начнёшь год, так его и проживёшь. Я не мог даже предполагать, что принесёт мне этот год. Командир отряда и мастер решили отправить меня на новое место целины этого года для обязательного мероприятия по заключению договора с совхозом по предстоящей работе и обязательств в связи с этим. Сами же они поехать не могли по неким причинам, вот и выбрали меня, не знаю даже почему... Мне просто сказали, что надо будет просто присутствовать на некой формальной встрече, и ... подписать бумаги. Мне оформили в институте командировку на одни сутки. Помню очень смешные суточные и командировочные для студента, разве что на булочку с маслом хватило бы, но купили мне билет на !!! самолет туда и обратно и я впервые в жизни отправился в Семипалатинск, как официальное лицо да ещё и по воздуху. Я первый раз летел самолётом, с важной миссией от института, ну думаю - вот началась самая взрослая жизнь! По сценарию всё должно было закончиться просто и быстро. Прилетаешь, в штабе встречаешься с представителем колхоза-совхоза, всё обговариваешь, ставишь подпись под договором и затем сразу улетаешь. На всё про всё одни сутки. Но сразу всё пошло не так, как задумано. Самолёт улетел не утром, а только днём. По прибытии представителя совхоза не оказалось на месте, он приехал только на следующий день и договариваться мы с ним стали не в штабе, а уехали к нему в село!.. Но все по порядку.

Первый полет на ТУ-104 прошёл для меня нормально, и я понял, что это тот же автобус, но без качки, высоко от земли (как мне рассказывали бывалые люди) и очень шумный. По прибытии в штаб меня проинструктировали на предмет переговоров, и я стал ждать представителя "работодателя". Но все впустую. Встал вопрос - где ночевать? По материальным возможностям только на вокзале на лавочке. И тут я вспомнил, что у нас на первой целине вместе с нами в колхозе работали на току студенты-медики из Семипалатинска. Понятно, что девчонки. Меня отвезли в общежитие мединститута. Прибыв туда неожиданно и незванно, я "устроил" переполох. Назвав пару фамилий девушек, знакомых по прошлому году, меня отвели к ним в комнату. В общем, вечер прошел в дружной и весёлой обстановке. А на меня посмотреть за весь вечер приходили, по-моему, все девицы общаги.

Таким образом, я был накормлен, напоен и спать уложен на отдельной койке.

Поутру сразу в штаб. После долгого ожидания в дверях появился невысокий круглолицый казах и представился:

- Я прораб совхоза Сулуталский Алихан Захарович! Ура, думаю, сейчас все сделаем. Но после пяти минут общения казах сказал, что ему надо срочно в совхоз, и мы отправились в путь. Зимой быстро темнеет, а он спешил засветло вернуться домой на … свадьбу. Меня он, таким образом, якобы пригласил, и деваться некуда - поехали. В машине ГАЗ-51 времён отечественной войны с ручкой передач на веревке, мы втроем в кабине тряслись по колдобинам километров сто со скоростью 30-40 км в час. Появились в селе уже вечером в темноте. Он показал мне место, где мы с отрядом будем жить и где что строить и всё!.. А теперь надо спешить в гости. Нужно заметить, что в селе не было электричества, его давали только до определенного часа, да и то от генератора. Вот мы впотьмах и отправились на свадьбу. Как потом я понял, прораб ничего не смыслил в строительстве и все разговоры о стройке и делах быстро сворачивал на что-нибудь другое. Вот и переговоры наши он затягивал, как мог. Он спешил на свадьбу и явно хотел меня показать "высоким" гостям. До меня это дошло позже, когда мы были за столом.

Все мероприятие проходило в какой-то хибаре, где мне приходилось наклонять голову, чтобы не удариться о потолок.

Света не было, на двух столах стояли свечи и стаканы. Один стол мужской, другой женский. За весь вечер жениха с невестой я так и не увидел. А когда спросил где же молодые, мне ответили, что в другом доме…? Алихан Захарович представлял меня местным мужикам как командира будущих строителей. А представленными мне были все значимые (почитаемые в селе) лица . Это бухгалтер, это рабочком, это комсомольский секретарь, а это глава сельсовета и т.д. человек около десяти. Все со званиями - значит уважаемые люди. Во главе стола сидел не отец или родственник жениха или невесты, а какой-то кассир или завхоз. В дальнейшем я понял, что это самый главный на СЕЛЕ! С женским столом меня не знакомили, там сидели, как я заметил в полумраке, уже не молодые и даже очень пожилые "дамы". После знакомства меня стали расспрашивать о том, о сём, причём переводчиком был прораб. Как мог я отвечал, но заметил, что моя персона не очень-то вызывает интерес. Гости больше говорили между собой (на местном диалекте) и, как я полагал, иногда обо мне, ибо периодически все переводили на меня взгляды. Напротив меня сидел сам прораб и очень смурной, крайне упитанный казах в возрасте. Он сверлил меня изучающим взглядом и нет-нет, да и вставлял русские слова, обращённые ко мне. Надо заметить, что уже был глубокий вечер, а я голоден как собака. Днём поесть не удалось и тут за столом только стаканы! Но вот принесли… бутылки с коньяком, судя по этикеткам какого-то местного разлива. Начальник стола дал команду разливать и передо мной наполнили стакан доверху. Я обалдел. Такой дозы я никогда не принимал, тем более без закуски. Ну, думаю, я же помру от такого объема и стал аргументировать через прораба, что это для меня, очень много, да и вообще я не пью. Но "смурное" лицо напротив очень чётко и убедительно сказало мне НАДО!

Я вспомнил известный фильм и, собравшись с духом влил в себя это пойло. Стало сразу очень "хорошо" во всем теле и особенно в голове.

На столе всё ещё пусто, разговоры слабые и чаще мимо меня. Я же борюсь с организмом и стараюсь сохранить себя собой. Ну, наконец-то, что-то принесли. На стол поставили огромный чан-блюдо с чем-то дымящимся. Прораб говорит мне: - Это бешбармак! Главный по столу достаёт из кармана перочинный нож и начинает брать куски мяса с блюда и резать их на мелкие кусочки туда же. Его примеру последовали все мужики и дружно своими ножичками стали кромсать содержимое этого бешбармака. Я успеваю заметить, что за соседним столом происходит то же самое, где глава женщин дала команду на разделку мяса. При недостаточном свете и после лёгкого охмурения от стакана "коньяка", я не различаю на блюде где мясо, а где потроха и другие части сваренного барана. Когда все закончили разделку мне предложили отведать сие блюдо. Ели все руками и я тоже, но каждый раз из блюда вылавливал не мясо, а что-то похожее на него и не очень. Во время поедания снова наполнили стаканы. Я собрался внутренне, и хотел было отказаться от напитка, но "смурное" лицо супротив опять выдавило НАДО! Второй объём ушёл с трудом и без эмоций.

Молодой организм мало-помалу стал справляться с концентрацией, но это был ещё не конец. Блюдо с отварным бараном почти опустело, и я даже не понял, поел я или нет? И тут на стол принесли голову барана на отдельном блюде. Главный по хозяйски разрезал своим ножом голову пополам, и половину отдал на женский стол. Затем аккуратно вынул мозг барана и мелко его нарезал прямо в блюдо, где плавал бульон и стал от головы отрезать разные части и раздавать - делить между гостями за нашим столом. О Господи! Мне досталось … ухо! Ну, вот думаю, конец пришёл. Сейчас меня вырвет. Рядом со мной сидел комсомольский вожак, ему достался глаз, так он его тут же проглотил. Я не сразу понял, что сия процедура является показателем уважения к присутствующим. Мне об этом напомнило лицо супротив, опять пояснив, что НАДО! В это время по столу было пущено блюдо с бульоном и нарезанными мозгами барана от начальника и надо было каждому гостю из него отпить по глотку. С этой процедурой я справился, имитировал глоток, пользуясь темнотой. Но ухо продолжало лежать передо мной. Я собирался с духом и тут снова, о БОЖЕ, налили в стаканы "знакомого" напитка. Это был конец всему. Третий вошёл в меня на пределе и под зорким взглядом соседа напротив. И вдруг на столе появилась бумага. Её принесли, чтобы гости !!! вытерли руки после обильной жирной пищи. Культура, блин. Я сразу сообразил, что это шанс. Взяв несколько обрывков я, как мне кажется, незаметно положил их на это злосчастное ухо и затем стал ими вытирать руки. Вот таким образом, я собрал со стола "своё" недоеденное угощение и положил его в карман куртки. Всё, я спасён. Даже, кажется, сказал, что его съел.

Дальнейший ход событий начинает для меня теряться. Прораб, сославшись на то, что ему надо рано вставать, да ещё со мной провести переговоры, встал и вытащил меня из-за стола. Мы распрощались и, обнявшись, ушли в темноту. По дороге остатками сознания, я достал из кармана злосчастное ухо и выбросил в снег. Было достаточно холодно и ветрено, но коньяк не давал это ощутить. Мы дошли до дома Алихана, он меня на что-то уложил и я мгновенно уснул. Часа через три-четыре меня будит мой уже любимый прораб, говорит:

- Вставай, надо заключать договор и ехать в город на самолет! Я с трудом отрываю голову от чего-то жесткого и тут же её роняю. Алихан Захарович помогает мне очухаться, затем ведёт меня к какому-то чану и говорит:

- Будем пить айран - голова пройдет. Но айран из чана в меня не влезает и я, с трудом собираю себя в кулак. Он протягивает мне договор и говорит:

- Давай подписывать. Я что-то начинаю объяснять, спрашивать, а он взял и черкнул свою закорючку. Я тоже расписался, но помню, что спросил его, обещает ли он выполнить все условия договора о размещении, устройстве, предоставлении материалов и пр. ОН кивнул и быстро меня отвёл к машине, на которой мы накануне приехали.

Надо сказать отдельно об айране. С ним я познакомился в доме Алихана в феврале и в дальнейшем, уже приехав на работу в совхоз, он каждый раз приходя ко мне на стройку, на которой ничего не понимал, а только смотрел ни во что не вмешиваясь, всегда говорил:

- Борис пошли айран пить. Отказать я ему не мог, но также не мог и этот айран пить. В его доме стоял большой чан с прокисшим молоком. В него, видимо, периодически добавляли свежее молоко и ещё что-то. От этого его вкус был особенно специфичен и не так приятен, я уже не говорю о запахе. Вся семья прораба, а это человек шесть детей и другие домочадцы, периодически подходили к этому чану и ковшиком, который всё время болтался в нем, напиток зачерпывали и пили. Вот и я с Алиханом "попивал" его. Таким образом, он выказывал мне своё уважение и почтение.

Итак, обратный путь не помню. Разбудили меня уже в Семипалатинске у штабного дома. Ранним утром в штабе с радостью приняли договор, и меня отвезли в аэропорт. Я постепенно приходил в себя, трезвел и страшно хотел есть и пить. Денег не было и оставалось только терпеть до дому. Улетал я не один, а еще с одним парнем из УПИ, который тоже задержался с подписанием договора подряда.

Уже знакомый ТУ-104 и три часа до Свердловска.

В самом самолёте мы с парнем сидели рядом и обсуждали перепитии своих поездок. Как оказалось, он тоже был голодным, но в отличие от меня, трезвым! В то время в самолёте не кормили пассажиров, только экипаж. Мой знакомый был более разговорчивым и активным в отношении женщин и быстро как-то сошёлся со стюардессами. Выяснилось, что девушки нашего возраста из Свердловска, с Химмаша, как помню. Узнав, что мы голодные, да ещё студенты сказали нам обождать, они чего-нибудь придумают. И придумали. После того, как они накормили экипаж, подошли к нашим креслам и очень тихо сказали, чтобы мы прошли в их закуток, задёрнули шторы и поели всё, что они оставили на полке-столе. А сами уселись в наши кресла и стали дремать. Свет в самолете уже выключили, и у нас было достаточно времени для трапезы.

За шторкой в "каморке" мы обнаружили трёхлитровую банку маринованных зелёных помидор и кастрюлю … гречневой рассыпчатой каши!!! Молодые организмы набросились на дармовщину и так увлеклись, что не заметили, как пришли наши спасительницы. От каши и помидор, кажется, ничего уже не осталось. Мы извинились и радостные вернулись в свои кресла. Состояние организма пришло в норму. Голова просветлела, и окружающаяся действительность уже показалась не такой грустной и неинтересной.

Вот так закончился первый этап второй целины, в который я вложил усилия, не потерпел фиаско, отстоял честь, как полагал и даже не думал, что меня ждёт впереди. Про саму целину 1969 года я уже рассказал, осталось поведать про её отмечание осенью. Иначе триллер будет неполным.

Целина полна своими традициями, обрядами и законами. По окончании её каждый отряд в первые выходные октября собирался в каком-нибудь питейном заведении города и вспоминал былые дни. Даже говорили, что в эти дни в городе гуляет ЦЕЛИНА. Почти в каждом ресторане "заседал" какой-нибудь отряд. Мест не было. Частенько даже ходили в гости в эти дни целинники разных отрядов друг к другу. На это сборище могли прийти ребята с девушками. Не знаю, как было в других отрядах, но в Бицепсе, где я был 4 года подряд, сей ритуал соблюдался.

Меня, как особо отличившегося на данной целине, уполномочили организовать сей праздник. Удалось забронировать ресторан Малахит на ул. Луначарского. Помню, что не только мы (Бицепс) были в этот вечер в нём. Всё складывалось вроде нормально, но пришло человек на 5-7! больше и пришлось всё это улаживать, организовывать. Мне, в итоге, досталось место на самом углу стола и постоянно приходилось с него уходить - то кого-нибудь встречать, то согласовывать блюда, то следить за их выносом и пр. пр. В итоге, я перебрал, так как только успевал поднимать рюмку и закусывать на ходу. Водка, как назло, была в ресторане только 50-градусная, да и рюмка моя имела объём не менее фужера. Все это привело к тому, что через час праздника я … вырубился. Память отшибло, полный провал!

Очнулся я дома на диване. Лежу и осознаю, что вчера что-то происходило, я где-то был, но ничего конкретно вспомнить не могу!!!

Попытался поднять голову и понял, что ничего не получится. Не отрывается словно гиря. Понимаю, что я дома, знакомый потолок, запах чего-то приготовленного, и полный расслабон в теле. Вот подходит мама и склонившись просто говорит:

- ЖИВОЙ? Я удивленно спрашиваю, я где? Дома - говорит мать. И только тогда я прихожу в чувства и начинаю понимать всё своё состояние и положение. На извинения нет слов, и так все понятно. Мама тихо спрашивает:

- Ты хоть помнишь, что вчера было? Нет - говорю. Вот тут начинается рассказ матери её глазами и интонациями.

Как у Высоцкого: - А на утро я встал, мне давай сообщать, что я…

Перечисление моих подвигов в ресторане мне потом рассказали ребята, а мать поведала следующее.

Вечером она услышала лёгкий стук в двери. Посмотрев в глазок, она никого не увидела. Через несколько минут опять послышалось некое шуршание и возня за дверью. В глазок снова ничего не видно. Осмелившись, мать приоткрыла дверь и едва успела придержать её, т.к. я просто ввалился за порог. Оказалось, что ребята привезли меня и посадили спиной к двери и постучались, а затем сразу же ушли. Вот когда мать открыла дверь, я и перевалился через порог. Ноги в подъезде, голова дома! Представляю ужас родителя, который увидел мертвецки пьяного ребенка.

Как она меня дотащила до дивана и уложила, я не представляю до сих пор.

Я провалялся весь день на диване. Меня мама отпаивала, никаких упрёков я не услышал, всё было понятно и так. К вечеру у меня начала появляться память и я вспомнил, что на следующий вечер после банкета всегда проходит костёр во дворе общежитий института. Я решил поехать. Мама чуть не упала в обморок от моего решения, но чувство "долга" и обещание там быть заставили меня собраться. Голова и организм сопротивлялись, но я усилиями воли всё-таки поехал. Ехал в почти пустом троллейбусе и когда на одной из остановок вошёл алкаш и я учуял спиртовое амбре, то тут же выскочил из транспорта и … в кусты. Меня выворачивало наизнанку. Вот тогда я полностью осознал своё спиртовое отравление. На костёр приехал, но уже под конец. Меня встретили громкими возгласами и с удивлением. Тут я узнал, что в ресторане меня спасли от милиции и … вытрезвителя. Я, в чём то, был не согласен с официантом, ругался, потом полез в оркестр заказывать музыку и часть своей поглощенной пищи оставил на одном из музыкантов. В общем, ребята схватили меня под микитки, и быстро вывели из заведения. Ничего не соображавшего меня доставили под родную дверь.

Вот так закончился мой второй целинный год. Было стыдно и неприятно.

Ребята из отряда всё понимали, не осуждали и не вспоминали мне это больше никогда. Я им за это благодарен. Я получил еще один жизненный урок, который помог мне, полагаю, в дальнейшей жизни при разных сходных обстоятельствах. Ну а целинники, прочитавшие сие воспоминание, может тоже вспомнят что-то похожее и по прошествии времени не будут так категоричны ко мне.

С кем не бывает…